Многое из того, что происходило за колючей проволокой сотен лагерей сегодня уже известно из книг и кинофильмов, статей и репортажей. Заключенные ГУЛАГа принимали участие в «ударных стройках» и поднимали народное хозяйство, работали в закрытых конструкторских бюро — шарашках и использовались в качестве «пушечного мяса» штрафных батальонов на фронтах Великой Отечественной войны. Однако существовала еще одна сфера применения подневольного человеческого материала — это проведение секретных исследований и разработок в различных областях прикладных наук.
Многое из созданного в результате подобных работ позже нашло свое применение в военной технике, медицине, атомной промышленности, связи и электронике, в частности, в 1939 году незадолго до начала «зимней войны» Советского Союза с Финляндией, в ряде сибирских лагерей проводились исследования порога выживаемости человеческого организма в условиях низких температур. Во время кампании по перевооружению Красной Армии в 1939-1941 годах заключенные, приговоренные к высшей мере наказания, использовались в качестве объектов для испытания убойной силы опытных образцов стрелкового оружия. Известно, что толщина новой шинели, введенной в армии в то время, и плотность ее сукна были установлены из расчета максимального понижения пробивной способности пули. Предлагаемые образцы этого вида зимней одежды красноармейцев также проходили апробацию на зеках-смертниках. Эта же категория заключенных в сороковые-пятидесятые годы прошлого века подвергалась воздействию радиоактивного излучения при атомных взрывах. Когда после успешного запуска в октябре 1957 года первого советского искусственного спутника Земли начались работы по подготовке к отправке в космос биологических организмов, даже в научных кругах выдвигались предложения использовать в качестве подопытного материала спецконтингент исправительно-трудовых лагерей, который по возрасту и состоянию здоровья мог перенести полетные перегрузки, к счастью, эта идея не нашла поддержки у партийного руководства страны.

«Вакцина честности»

Вместе с этим существовала область исследований, проводившихся в лагерях ГУЛАГа в сталинский период истории страны, гриф особой секретности с которых не снят до сих пор и о которых можно судить лишь по немногочисленным воспоминаниям бывших заключенных да отставных сотрудников НКВД. Так, Артем Тарасович Кузнецов (фамилия изменена) в 1946-1954 годах служил начальником отряда в одном из лагерей Краслага (Красноярского управления лагерей НКВД СССР). Тогда, в конце сороковых годов, к.ним в учреждение из Москвы приехала группа врачей якобы для испытания новой вакцины от оспы. Однако совсем скоро и сотрудники, и спецконтингент догадались, что доктора вводили заключенным некий таинственный препарат, который острые языки окрестили «вакциной честности». Под воздействием введенной инъекции пациенты московских докторов становились необычайно разговорчивыми и без внешних усилий сообщали такие факты, о которых лагерное начальство вовсе и не знало. Препарат поднимал у заключенных настроение, придавал им бодрости и сил. Однако уже через несколько месяцев испытаний были выявлены и серьезные побочные эффекты. Во-первых, он вызывал стойкое привыкание, и после прекращения введения инъекций поведение подопытных зеков становилось неуправляемым. Ну и, во-вторых, после трехкратного применения вакцины на одном человеке у пациента начинала разрушаться печень. Поэтому после полугода работы доктора свернули эксперимент и с полученными результатами опытов вернулись в Москву не забыв взять со всех сотрудников лагеря расписки о неразглашении ставших известными сведений.
Непосредственным участником экспериментов, связанных с психикой человека, в течение трех месяцев 1950 года был Егор Кузьмич Летов, отбывавший двадцатилетний срок за антисоветскую деятельность в одном из лагерей печально известного Колымского края. Когда в начале 1950 года заместителем начальника учреждения по политической части был назначен некий майор, по слухам откомандированный из Новосибирска, никто из заключенных не придал этому событию особого значения. Перемены в лагерном руководстве и прежде хотя и редко, но происходили. Сорокалетний замполит, в отличие от своих коллег, был с осужденными обходителен и вежлив, никогда не допускал рукоприкладства и нецензурных выражений, что выгодно отличало его от остальных офицеров учреждения. Майор очень любил беседовать по душам, и потому частенько в его кабинет приводили заключенных, с которыми он вел долгие разговоры. Однако вскоре среди осужденных стали распространяться слухи, что во время этих бесед начинает происходить какая-то чертовщина. Зеки, возвращавшиеся от майора в свой барак, выглядели уставшими, опустошенными, подолгу сидели на нарах, уставясь в одну точку а затем засыпали мертвецким сном. Наутро же они не могли вспомнить ни одной детали долгого разговора с замполитом.

«Я готов убить Сталина»

В один из дней на прием к майору попал Егор Кузьмич Летов. Из того своего первого визита он запомнил лишь неяркий свет настольной лампы да мягкий тембр монотонного голоса майора, который, как тогда показалось Летову будто ввинчивался в его мозг. Но вот второе посещение на удивление хорошо отложилось в сознании заключенного. Едва Летов переступил порог кабинета, замполит предложил ему присесть на стул, убрал верхний свет и включил настольную лампу Затем майор принялся расспрашивать Егора Кузьмича о самочувствии, просил поделиться детскими воспоминаниями — и вдруг в какой-то момент их беседы Летов увидел, как предметы, находившиеся вокруг него, и сама комната поплыли по кругу. Все тело заключенного словно налилось свинцом и отказывалось подчиняться. Перед немигающим взором Летова стали появляться какие-то серые тени, которые возникали из-за задернутой портьеры, а в ушах зазвучал монотонный колокол, удары которого смешивались с голосом майора. Вот майор хлопнул в ладоши. Сильные руки приподняли Летова, и вскоре он очутился на нарах.
Подобные встречи Егора Кузьмича с замполитом стали проходить по несколько раз в неделю, и с каждым разом необычное состояние сознания накатывалось на Летова все раньше и раньше. Месяца через два во время очередного сеанса майор вдруг стал спрашивать заключенного о том, смог ли бы он, если поступит приказ, убить соседа по шконке, свою мать, отца, начальника лагеря, товарища Сталина, на что Летов односложно и с полной уверенностью в своей правоте отвечал «да».
Результатом долгого периода регулярных общений с замполитом у Егора Кузьмича стали мучительные головные боли и ночные кошмары, которые одолевали Летова еще многие годы после его реабилитации и освобождения в 1954 году.
Карьера же любителя долгих разговоров «по душам» вскоре закончилась весьма трагически. Один из очередных заключенных, попавших к майору который был наслышан о странном воздействии этих бесед, не дожидаясь, пока ему затуманят сознание, размозжил табуретом замполиту голову. Уже на другой день в лагерь прибыли люди в штатском, вскрыли сейф, находившийся в кабинете убитого замполита, и забрали с собой несколько папок, о существовании которых не знал даже начальник лагеря.
Уже более полувека как вместе со смертью вождя всех народов рухнул ГУЛАГ. Однако его секреты не исчезли бесследно, а ждут своего часа, пылясь на полках закрытых архивов. И вполне возможно, что уже в нынешнем столетии общество, наконец, узнает обо всех тайнах и загадках самой мощной системы принуждения некогда самого большого государства в мире, теперь уже ставшего историей бурного XX века.